— Раньше вам доводилось видеть комету, — скажет Грациллоний спутникам. — Она не причиняла вам вреда, ведь так? Соберитесь и выполняйте, что велено. — Так они и сделают. Но что за пророчество заключалось в этих трех хвостах?

Возобновилась ветреная погода и испортилась еще больше. С запада дул сильный ветер, бичуя впереди себя обрывки облаков, завывая и визжа. Бежали высокие волны. С их гребней задувала пена. Там, где они сталкивались со скалами и рифами, извергались фонтаны брызг.

«Оспрей» на веслах шел вперед, неуклюже двигаясь, вздрагивая, постанывая в тимберсах. Часто пласт воды обрушивался на нос, ослепляя нарисованные там глаза. Они заново подымались, выливая потоки слез, и смотрели прямо на полоску суши, которая была Сеном. За кормой мрачная и неясная колыхалась стихия; башни Иса исчезли в облаках и брызгах морской воды.

Бодилис съежилась на скамейке, установленной под мачтой, в том незначительном укрытии, которое только было возможно.

— Нет, — сказала она, — Совет не пришел ни к какому решению, хоть и встречался целых четыре дня, дольше, чем я помню на своей жизни. Как так могло произойти, что мы настолько отделились друг от друга? В конце концов все, что мы могли сделать, это поклясться, что скорее умрем, чем уступим свою свободу Риму. — Ветер оборвал ее слова.

— А между тем на пути встал этот шторм, — проворчал рядом с ней Маэлох. Он с почтительной заботой набросил им обоим на плечи одеяло. Они сидели рядом, деля тепло. — Для чего вы уезжаете? Когда переезд слишком опасен для устойчивости корабля, боги наверняка не требуют от вас этого. Может, та волосатая звезда и была их предупреждением.

— Так говорили мои сестры. Но я считаю, что это последняя надежда. — Бодилис вздохнула. — У меня было ощущение, верное или неверное, там, в палате Совета, когда мы произносили клятву — мне почудилось, что они не обращают на нас внимания. Словно они от нас отреклись.

Маэлох напрягся.

— Простите, — сказала Бодилис, поймав его взгляд и улыбнувшись ему. — Я дурно сказала. — Она помолчала. — Но правдиво. Ну, может, если одна из галликен, как встарь, отправится им служить, они к ней прислушаются.

Шкипер отбросил страхи.

— У них будет достаточно времени, — угрюмо сказал он. — Погода задержит вас на несколько дней, разве что я не заложил собственную память. К завтрашнему дню я сам не рискну вас забрать. Сколько? Кто знает? Может, неделю. Сейчас Лер варит свое ужасное варево в сердце океана.

Ее спокойствие было непоколебимо.

— Я могу потерпеть. Вы видели, я несла достаточно припасов. — Она улыбнулась. — И письменные принадлежности, и лучшие любимые книги.

На бушприте вскрикнул дозорный. Маэлох извинился, оставил ей покрывало, пошел вперед, чтоб присмотреться. Вода взбалтывалась и ревела.

— Да, скала Касатки, — сказал он. — Конечно же, мы отклонились к югу от курса. — Он поспешил на корму и взял у Усуна рулевое весло.

Время шло. Гребя в бурных водах, достигнув Сена, люди были измождены, скользнули внутрь, преодолевая последние предательские волны, и поспешили в док. Однако они разгрузили багаж королевы Бодилис.

— Хотел бы я отнести это в дом, госпожа, — сказал Маэлох.

— Вы очень милы, — ответила она. — Но это позволено только мне. — Не упоминая той ночи, когда Грациллоний отправился на берег в поисках Дахилис, и вырезал Дахут из мертвой матери.

— Ну что ж, будьте осторожны, — неловко пробормотал он. Взгляд его обратился к маленькому, квадратному строению из камня сухой кладки, и на его башенку. — Оставайтесь внутри, если ветер еще больше усилится. Помните, про шторм известно, что его волны обходят стороной этот остров.

Ее охватило беспокойство.

— Это вы и ваши друзья подвергнитесь опасности. Вы ведь в самом деле не сразу отправитесь домой, а переждете, пока отплытие в Ибернию станет безопасным? — Она была одна из немногих, кого Виндилис посвятила в свой план.

Он покачал головой в шерстяной шапке.

— Нет. Даже когда стихнет этот ветер, воды наверняка будут бурлить еще несколько дней средь этих рифов, чтобы можно было покинуть Ис. Я дам ребятам отдохнуть здесь часок-другой, и тогда мы спокойно выскользнем с рифовых шхер и поднимем парус. Как только на море станет хорошо, мы сможем выйти, что бы там ни вызывал Лер, и преодолеть путь до острова так быстро, как мы ни делаем больше ничего.

— Ты говоришь слишком дерзко.

— Никакого неуважения. Лер есть Лер. А я — мужчина. Он это знает.

— И все же вы очень смелы, коли сразу спешите по своему поручению.

Он казался смущенным.

— Это важно, — пробормотал он. — Ради Иса и вашей сестры, маленькой Дахут.

— Тогда отправляйтесь, чтобы разузнать ради нее все возможное, — сказала Бодилис так тихо, насколько позволял шум. — А я буду за нее молиться.

Он посмотрел вдаль, в одиночество камня, жесткой травы, кривых кустов, на клубки бурых водорослей, убегавшие за ее спину.

— Это вы отважная, — сказал он, — одна в море с волосатой звездой.

Бодилис протянула ему руку.

— Прощайте, Маэлох.

— Прощайте, госпожа. — Он повернулся и зашагал назад к кораблю.

Бодилис по частям отнесла свои вещи в дом и распаковалась. В то время, когда она была внутри, «Оспрей» отчалил. Она стояла и смотрела на корабль, который с трудом тащился на север, пока тот не скрылся из глаз.

Глава девятнадцатая

Грациллоний натянул поводья у могилы Эпилла, отдал честь и посмотрел вперед, вниз с длинного склона мыса Ванис в сторону Иса. Холод его пронизывал до костей.

Такой будет ночь, которую он проведет дома. Его людям посчастливилось прибыть именно сейчас. Порывы ветра крепчали на протяжении всего дня. Вскоре у них не останется шанса, кроме как занять первое убежище, которое они смогут найти, и там переждать.

Взгляд Грациллония переместился влево, на долину. Навстречу буре вздымался Лес короля, черное озеро пенилось ранней зеленью. По его предположениям он должен быть там. Это был один из тех трех дней, когда луна считалась полной. Пропустив последнее Бдение, а потом и Совет в равноденствие, ему следовало поступить мудро и немедленно соблюсти закон, которым он царствовал. Нет, сначала его ждут другие, более существенные обязанности.

Быстрее было бы войти через Северные ворота, но на них наступали волны. К тому же, первой обязанностью короля было заехать во дворец, располагавшийся ближе к Верхним воротам. Обогнув город с востока, путники вошли под защиту его стен. Те стояли крепкие, надежные; строители Цезаря хорошо потрудились для Бреннилис. Но с дальней стороны старые боги, злые боги восставали из моря.

Охрана на укреплениях заметила приближавшийся отряд. Трубы перекрикивали ветер. Король улыбнулся.

— Друзья, — сказал он, — у нас был трудный путь, и я благодарю вас за каждую милю. Теперь вы освобождены от обязанностей. Снимите обмундирование, ступайте по домам, и поздравьте от моего имени свои семьи. — Он замолчал. — У вас будет постоянный отпуск. Вы запоздали с отдыхом. Я был невнимателен к этому, но ваша служба неоценима. Во многом благодаря вам, Ис стоит мирно, готов иметь дело с любыми будущим врагами. Вы теперь в почетной отставке. Помимо обычных ветеранских пенсий, мы устроим вам достойную премию.

Он в изумлении увидел, что Админий, Кинан, и некоторые другие потрясены.

— Сэр, мы не хотим бросать службу, — возразил представитель ветеранов. — Скорее пойдем за своим центурионом, пока будут идти ноги.

У Грациллония защипало глаза. Он сглотнул.

— Вы, вы не должны меня к этому подталкивать, — сказал он. — Дайте я поразмыслю. Единственное, что я могу предложить: те, кто хочет, могут продолжать службу в почетной охране по государственным случаям. Я буду этим гордиться. Но видите, больше нет вызовов. Не думаю, что поведу вас куда-нибудь снова.

Он повернул коня и зацокал копытами прочь. Он слышал у себя за спиной: